| Лабиринт шестой. "ЧИСЛО ЗВЕРЯ" |  |
|
Начало романа:
День не заладился с самого утра. Моя кошка Дашка наотрез отказалась что-либо есть, это на нее непохоже, она всегда отличалась завидным аппетитом. С чего бы на нее напала меланхолия? Несмотря на бойкотирование привычных блюд, она требовала свой законный завтрак, а я не знала, чем ее накормить. Кое-как разобравшись с этим, я вышла из дома и вспомнила, что не убрала в холодильник котлеты. Дашка не преминет этим воспользоваться. Пришлось вернуться. Решив проблему сохранения ужина, я вышла за дверь. Оказалось, забыла сумку. Снова вернулась и поняла — пути не будет. Поздоровалась с Дашкой, посмотрела в зеркало, сомневаясь, что это поможет. Как бы то ни было, я в очередной раз выбралась из квартиры, не особенно надеясь на легкость исполнения запланированных на сегодня дел. Вероятность, что, выйдя на улицу, я попаду в историю, катастрофически возрастала на глазах. Особенно меня насторожило, что все складывалось удачно — я быстро завершила свои дела в издательстве, с последней рукописью не возникло никаких накладок и трудностей, наоборот, все прошло подозрительно гладко. Освободившись таким образом раньше, чем рассчитывала, я бесцельно брела по улице по направлению к метро, не зная, чем заняться: поехать домой или податься куда-нибудь еще. — Наташа! — окликнула меня какая-то женщина. Я посмотрела на нее очень внимательно и не узнала. Но она со мной, по всей видимости, знакома. Гадая, кто бы это мог быть, я поздоровалась с дежурной, но, как мне кажется, располагающей улыбкой. — Наташенька, дорогая, — воскликнула незнакомка с искренней симпатией в голосе, — ты совсем не изменилась. Как я рада тебя видеть! — Да, я все такая же, — нейтрально отозвалась я, не в состоянии вспомнить фамилии, имени, отчества женщины, обстоятельств предыдущей встречи, а также степени нашего знакомства. Всегда так со мной. — Ты меня, похоже, не узнаёшь, — поняла мое затруднение женщина. — Я Светлана Анатольевна, мама Сережи Володина. — Светлана Анатольевна! — наконец-то смутно припомнила я, скорее прореагировав на имя одноклассника, чем восстановив в памяти образ его матери. — Я вас правда не узнала. И немудрено. Прошло десять лет, как я ее не видела, и на пользу они ей точно не пошли. Женщина была абсолютно не похожа на себя: бледная, изможденная, сильно постаревшая. Надо же измениться до такой степени! Ей еще не так много лет. Бывает, что человек держится, держится, а потом сразу сдает. — Как твои дела, Наташа? — Спасибо, хорошо. А как Сергей? Светлана Анатольевна потупилась, поводила из стороны в сторону ногой в стоптанной туфле, осмотрелась вокруг. Сомнений не было — что-то случилось. — Не очень... — произнесла она задушенным голосом, словно ей стало трудно говорить. — Что с ним? — спросила я в неведении относительно того, чем мне грозит ответ. — Он... — Она не закончила фразу, охнула и прямо на моих глазах стала оседать на землю. Перепугавшись, я попыталась подхватить ее, но не успела, она уже приземлилась на тротуар, я только поддерживала ее, бормоча: — Светлана Анатольевна... — В сумочке... валидол... — выдавила она через силу. Я бросилась разыскивать таблетки, но никак не могла разобраться в содержимом ее старомодного ридикюля. Женская сумочка — это клондайк. Здесь встречается масса неожиданных вещей, предназначение которых иногда непонятно самой владелице. Так, спрашивается, зачем бы Светлане Анатольевне понадобился кусок сломанной линейки, пустая коробочка из-под скрепок? Здесь была даже отвертка. Я уж не говорю о погнутой, не годной к употреблению заколке для волос. Никогда не угадаешь, что обнаружится в этой сокровищнице. Во всяком случае, то, что нужно тебе в данный момент, оказывается в самом потаенном и дальнем уголке. Возле нас остановились две женщины: — Что такое? Чем-нибудь помочь? — С сердцем плохо? — У меня есть вода. Может, воды? Сосредоточившись на главном, не имея времени отвлекаться, я методично рылась в объемистой сумке, наконец отыскала упаковку валидола и сунула таблетку Светлане Анатольевне в рот. — «Скорую» надо вызвать, — предложила одна из подошедших. — Вон автомат. Позвонить? — Ни к чему, — отказалась Светлана Анатольевна, сидя на асфальте. — Мне лучше. — Вам к врачу надо, — настаивала сердобольная прохожая. — На вас лица нет, — согласилась другая. — Вон побледнели как. — Не следует шутить со своим здоровьем. Знаете, сколько людей умирают от инфаркта, если вовремя не оказана медицинская помощь? — Вам необходимо в больницу. — Нет-нет, все хорошо. — Светлана Анатольевна сделала попытку подняться. Я ей помогла и обеспокоенно спросила: — Может, действительно поедем к врачу? — Это лишнее. Все прошло. Домой пойду. Спасибо, Наташа. — Надо схватить машину. — У меня денег нет, — тихо, как бы стыдясь, произнесла она. — И потом, все прошло. Видишь, я в порядке. Нет, я не могу ее оставить в таком состоянии одну и допустить, чтобы она «пошла» домой. Вдруг ей опять плохо станет? — У меня есть деньги, я вас отвезу. Я решительно направилась к краю дороги и подняла руку. Не прошло и десяти секунд, рядом с нами остановились «Жигули». Договорившись о цене, мы поехали к Володиным. Сергей не входил в круг моего общения, и я мало что знаю о нем. Нас нельзя было назвать друзьями. Мы даже практически не общались. Учились вместе. И все. Я даже не могу сказать, с кем он дружил. Наш класс никогда не отличался сплоченностью, наоборот — мы были довольно разобщены и делились на небольшие группки. Со школьных лет у меня осталась только одна подруга — Татьяна. Но, кроме того, что учились мы с ней в одном классе, еще и знакомы были задолго до школы. Так что это не в счет. Особенно примерным поведением Сергей, помнится, не отличался. Поэтому, как правило, его сажали на первую парту, чтобы он находился под присмотром учителей. И, несмотря на то что за время учебы мы почти не говорили друг с другом, когда меня вызывали на алгебре или геометрии, в которых я не была сильна, вернее, не стремилась к этому, он всегда мне подсказывал. Как, впрочем, и я ему на других предметах. В остальное время мы не замечали друг друга. Довольно своеобразные отношения. Сергей Володин соображал в математике, хватал тройки по гуманитарным предметам и, как я сказала, образцовым поведением не выделялся. После школы наши дороги разошлись. От других, редко встречаемых одноклассников я слышала, что Сергей поступил в университет, стал серьезным, закончил чуть ли не с отличием и, кажется, занялся наукой, пошел работать в какой-то научно-исследовательский институт. Это не вязалось с моими школьными воспоминаниями, но чего только не бывает. Жизнь полна сюрпризов. Вот, собственно, и все, что я могу сказать о нем. И маму его, не скажи она мне сама своего имени, я бы ни за что не вспомнила. Возвращаюсь к настоящему. Светлана Анатольевна выглядела все еще неважно, и, пока мы ехали, я не приставала к ней с вопросами, пусть опомнится. Она тоже молчала. Так, почти не проронив ни слова, мы добрались до их дома, находившегося недалеко от моего. Провожая маму своего бывшего одноклассника до квартиры, я гадала, дома ли Сергей. Его не оказалось, а я впервые очутилась у них. Пока хозяйка приходила в себя, я сделала ей чай, обратив внимание на запустение и неухоженность в квартире. — Прости, Наташенька, мне тебя угостить нечем, — посетовала Светлана Анатольевна, собирая крошки на столе в аккуратную кучку. — Ничего страшного. Надеюсь, вам лучше? — спросила я. — Мне уже совсем хорошо, — отозвалась она и в подтверждение этого начала плакать. Да уж, лучше не бывает. — У нас ведь такое несчастье, Наташа! Такое горе! Хуже не придумаешь — Сергей в тюрьме. — Как — в тюрьме?! — поразилась я. Серега, конечно, никогда не был ангелом, но такое! Это уж слишком. — Он невиновен, Наташа. Мой мальчик не мог совершить ничего плохого. — А в чем его обвиняют? — В убийстве. Я поняла — вот то, чего я опасалась, когда пришлось утром дважды возвращаться домой. Нехорошее предчувствие меня не обмануло. Я ощутила, как меня неумолимо и неминуемо затягивает в Лабиринт. — Ты же знаешь, какой Сереженька хороший мальчик, — продолжала Светлана Анатольевна. — Иногда озорничал, но как все мальчишки, а так ведь он был добрый, ласковый, заботливый. А как он изменился, повзрослел, стал ответственным, аспирантуру закончил. Он такой замечательный, не то что другие молодые люди его возраста. Спиртного в рот не берет. Со мной всегда считался, любил, уважал, ты же знаешь, как он ко мне относился! Я им так гордилась! Я этого ничего не знала, но возражать не стала, только спросила, подбираясь к сути: — Что же случилось? — Год назад Сережа познакомился с девушкой, — начался рассказ. — Мне она сразу не понравилась. Наглая, распущенная, невоспитанная. У Сережи работа хорошая, его ценят. Я думала, он там себе девочку найдет, а он с этой шалавой связался. — Обычная ревность матери к подружке сына, отметила я мимоходом, опять же не комментируя свои мысли вслух. — Студентка она, видите ли! Какая там студентка? Только числилась. В институт почти и не ходила. Знаешь, где работала? Уж и сказать стыдно. В казино. — Светлана Анатольевна словно выплюнула ненавистное слово и смахнула набежавшие слезы. — Я знала — ничего путного у них не получится. А он к нам в дом ее привел. Я, само собой, была против, но что поделаешь? Он уж не мальчик. Ему не запретишь. Любит он ее! Было бы за что. Ни кожи, ни рожи. Так, невзрачная, из себя ничего не представляет. Сейчас фотографию тебе покажу. Опять ты во что-то влипла, Наташа. Что же это с тобой происходит? Теперь разбирайся в чужих семейных конфликтах, да еще с уголовным оттенком. Сбежать, может? Боюсь, уже не удастся. Поздновато спохватилась. Светлана Анатольевна удалилась в комнату почти бегом. Вернулась с альбомом и открыла его передо мной. Она даже немного порозовела, ожила от представившейся возможности побеседовать на животрепещущую тему: — Вот. Они летом в Турции отдыхали. Посмотри, разве она пара моему Сереженьке? Я взглянула на фото. Рядом с Сергеем, который, замечу, нисколько не изменился со школьных времен, стояла стройная девушка в бикини. Курносый носик, задорное выражение лица, темные волосы, стрижка каре, ореховые глаза. Не красавица, но очень симпатичная. Определенно на мать воздействует негативное отношение к девушке сына, воспринимаемой как замену ей самой. Другого объяснения быть не может. Во всяком случае, в отношении внешности. О характере судить не берусь. — Что он в ней нашел, ну скажи ты мне, Наташа? — вопрошала Светлана Анатольевна. И что же я должна на это ответить? — Наверное, он видел в ней то, что ему нравилось, — дипломатично отозвалась я. — Не понимаю. Ей-богу, не понимаю. Просто уцепиться не за что. Простушка. — Так что произошло с Сергеем? — напомнила я. — Как только эта появилась здесь, — вернулась Светлана Анатольевна к разговору, — он отдалился от меня. Вечно в комнате закрывались, как будто меня и нет, а мне обидно. Растила его, все отдала, теперь не нужна стала. Я ведь одна рвалась, без мужа, ты знаешь. Вся моя жизнь в нем. Эта его отобрала. Я уж ему говорила: «Ну почему она? Зачем тебе она? Найди порядочную, скромную девушку, достойную тебя». Нет! Эта казиношница ему понадобилась. Вот и кончилось все трагедией. Говорила я ему, говорила: брось ты ее. Не послушался матери. Серая мышка, ничего примечательного... Сколько можно об одном и том же? Понимаю, больной вопрос, но так мы с места не сдвинемся. — Сергей... — подтолкнула я ее дальше. Она послушалась: — Две недели назад он раньше с работы ушел. Приходит и что застает? — Она выжидательно посмотрела на меня. Никаких предположений я не имела. — Девку свою с Гришкой Свибловым в постели. Светлана Анатольевна снова замолчала, ожидая реакции на это заявление. Версия дальнейших событий тут же сложилась у меня в голове. Я не стала ее озвучивать, а задала очередной наводящий вопрос: — Это ужасно. Что же дальше? Светлана Анатольевна только плечами пожала, видимо разочарованная таким холодным приемом этой новости и отсутствием бурного возмущения с моей стороны. — Ничего. Сережа повернулся и ушел. Сказал только, чтобы к вечеру ни ее самой, ни вещей ее здесь не было. Я прихожу с работы, ни о чем не догадываюсь. Эта сидит на кухне, чай пьет. Потом оделась, сказала: я в казино — и ушла. Наглая до чего! Я поужинала, в квартире прибралась, телевизор села смотреть, ни о чем не подозревая. Приходит Сергей. Я ему: «Что ты так поздно, сынок?» Он, ни слова не говоря, в комнату. Вижу — не в духе. Решила, эта опять против меня настраивает. Что же я, не знаю, она то и дело ему на меня капала! Через полчаса, смотрю, он выходит и в коридор выставляет чемодан. Я спрашиваю: «Ты собрался куда? В командировку посылают?» «Нет, — отвечает, — Ленка уезжает». Оказывается, он ее пожитки собрал. «В отпуск?» — спрашиваю я. «Ага, бессрочный». И рассказывает, что случилось. Я прямо обмерла. Я-то всего от нее ожидать могла, но хорошо, что Сергей сам понял, какова эта штучка. Слава богу, думаю! Наконец-то мы от нее избавимся. Давно пора. Эта явилась под утро. Я решила, крик начнется, ссора. Нет. Он спокойно ей что-то сказал. Она раздраженно заявила, что устала и идти ей сейчас некуда. И спать легла. Совсем бесстыжая. У Гришки-то дома скандал страшный был. Он ведь женился недавно. Так жена его выгнала. Гришку помнишь? — Нет, кто это? — С вами в параллельном классе учился. Они с Сережкой давно дружили. — Не помню. Еще одна темная лошадка на нашем горизонте. — Неважно. В общем, Ленка уходить не собирается. Ночью она на работе, прийти старается, когда нас нет. Мы почти не встречались. А два дня спустя ее нашли мертвой. Сережа и нашел. Прямо у нас в квартире. В спальне на кровати. Все кровью залито. Жуть. Что ему пережить пришлось! Все из-за этой твари. Потом Сереженьку арестовали, объявили убийцей. Но он не мог такого сделать, Наташа. Ни за что не мог. Светлана Анатольевна в очередной раз начала плакать, а я не могла подобрать слов утешения. Услышанное было настолько ошеломляюще! Представить Сережку в роли убийцы мне было сложно, а уж мать этого и вовсе не могла. Что же происходит на белом свете в непосредственной близости от меня! Посидев еще часа два, говорить со Светланой Анатольевной в таком состоянии было бесполезно, она лишь бессвязно бормотала что-то о том, какой замечательный у нее сын и как несправедливо с ним поступили, — я отправилась домой, с мыслью об ужасном повороте судьбы моего одноклассника... ПРОДОЛЖЕНИЕ ЧИТАЙТЕ В КНИГЕ! |
